Доверие очень хрупкая субстанция. Оно сплетается из тончайших линий в блестящее полотно, обволакивает собой, приносит тепло и успокоение блуждающим душам. Но чтобы оно дало трещину и пошло по швам, рождая неровность краев, хватает лишь одной небольшой зацепки. Тогда то, что еще минуту назад согревало, становится тем, что безжалостно колит чувствительную кожу, зудит и вызывает желание избавиться от этого чувства раз и навсегда, содрать его с себя вместе с кожным покровом. На Пандоре очень трудно кому-то доверять, трудно поверить в то, что человек за твоей спиной будет прикрывать тебя до последнего, а не сам вцепится тебе в глотку, лишая самого драгоценного что имеешь - жизни. Здесь каждый сам за себя, а доверие - это искаженное название союзничества. Другого не дано. Риз уже хорошо успел выучить это негласное правило, а поэтому не может допустить, чтобы то хрупкое, что возросло на почве единой грандиозной и почти невыполнимой цели, так быстро увяло из-за случайной встречи Искателя.
Шатен совершенно не сопротивляется, когда чужая рука в опасном и грубом жесте привлекает ближе к груди, так что можно чувствовать ускорившийся пульс. Невиновные не объясняются, невиновные не паникуют. Из-за его оправданий стало бы еще хуже, поэтому мужчина замирает в смертельных объятиях Джека и смерено позволяет ему самому взвесить всю ситуацию, уповая на верные выводы. Риз чувствует, как тело мужчины содрогается и клокочет от ярости, улавливает в воздухе волны ненависти, что проходят сквозь его собственное тело и устремляются прямиком к Искателю.
Зеро... Риз смотрит на него и не на него одновременно. Взгляд старается фокусироваться на картине вытянутого наемника полностью, в попытке предугадать его дальнейшие действия, и в тоже время он цепляется за отражение размытого тирана, укутанного черной полупрозрачной пиленой поверхности шлема. И где-то между ними рождается сложная дилемма - готов ли глава Атласа пожертвовать старым знакомым во имя всего им задуманного? Внутренне Риз всеми силами старается избегать этого вопроса, но проклятое сознание все равно вырисовывает его пред глазами прозрачными буквами и ставит угрожающий своей изогнутостью и обреченностью знак вопроса в конце. Но страшнее всего не сам вопрос, а ответ, который выбивает из легких весь воздух и заставляет сделать глубокий вдох сквозь сжатые зубы. Готов. От этого решительного вердикта внутри все сжимается, стягивается в районе диафрагмы в тугой узел.
Джек что-то шепчет себе под нос, и его хватка ослабевает - первый шаг к верному решению. Шатену хочется повернуть голову, сказать, что все будет хорошо, что они разберутся со всем этим... но Риз слишком хорошо знает этого мужчину и его внутреннего зверя, который уже увидел кусок сочного мяса, которого уже не остановить в жгучем желании полакомиться своей жертвой. Голограммы двойников вспыхивают одна за одной, словно свет в ночных окнах. Собираются воедино из пикселей и на глазах становятся прочным подобием своего хозяина. То, что остальные посетители повставали со своих мест и приготовились к обороне, он замечает немного позже, когда Джек толкает его назад и, потеряв равновесие, Риз падает на пол. Тогда временной пузырь вокруг них лопается, секунды вновь приобретают свой истинный ход.
Бывший глава Гипериона уверенно поднимает зажатый в пальцах пистолет и нажимает на спусковой крючок. Готов - яркие буквы вновь вспыхивают огнем перед глазами, в пробелах между которыми затаилась надежда, что на этом все и закончится, что после они смогут продолжить свой путь, убраться из этого города, который должен был стать спасительной запятой в их путешествии, а оказался отрывной точкой для череды неприятностей.
Голографический двойник ассасина идет рябью и рассыпается, забирая с собой на тот свет и такую сладкую надежду на быстрое решение сложившийся ситуации. Жаль, ведь его смерть могла решить многое. Сам же Наемник, потерявший способность к невидимости, оказывается совсем рядом. Риз смотрит на него снизу-вверх, смотрит на его тонкую фигуру, возвышающуюся с барной стойки, на его острый меч, световой оттенок которого размывается от быстрого смертоносного движения.
-Нет...- только и успевает вырваться из пересохшего горла, но уже поздно. Острие клинка вонзается в полное тело бармена, пронзая того насквозь и в который раз подчеркивает слово "убийца", в ряде определений Искателей хранилищ. С расширенными зрачками Риз отползает подальше от алой струйки, что стекает с покатого борта стойки. Вот человек улыбается тебе и шутит, говорит не ломать его мебель, дышит... а вот он уже лежит и смотрит на тебя двумя бездонными и безжизненными чёрными дырами. И ведь он ничего им по сути не сделал, он не пытался отнять их жизни, он не был замечен в желании отобрать у них средство передвижения или еще что-то. Он был убит только за то, что попытался пригрозить и попросить удалиться из его заведения. Пытаться защищать свою собственность и свой покой  - это же нормальное желание для людей.
Риз переводит взгляд на Наёмника, который вновь отбирает чью-то жизнь и понимает, как его естество наполняется ненавистью к таким как он. Как его переполняет злость. "Ненавижу, из-за таких как вы умирают невинные люди! Вы рушите мир... вы думаете только о себе..."- шипит внутренний голос, пока шатен хватается за ближайший барный стул и с трудом поднимается на ноги. Усталость никуда не делась, она все еще его "любимая спутница", но злость помогают взять себя в руки. Живая рука хватается за собственный пистолет на бедре и снимает его с предохранителя. Направляет его на наемника, зажатого в тисках какого-то громилы, но в последний момент отходит в сторону и выпускает пулю в рядом стоящую голограмму союзника, призванную защищать.
-Не смейте убивать невинных жителей, не смейте! - шипит он, пока рука уходит в сторону второго, но нажать на спуск он не успевает. Один из тех, кто сломя голову бросился защищать покой этого места, с криком врезается в его грудь. Тело по инерции уходит назад, встречаясь лопатками с закрытым плотными шторами окном. Стекло не выдерживает такого давления и, прихватив с собой виновника, шатен вываливается наружу.
Болезненное падение выбивает весь воздух из грудины, а тяжелая туша сверху не облегчает ситуации, как и маска, натянутая почти до самой переносицы. Мужчина пытается пропихнуть в себя хоть немного воздуха, но это получается лишь тогда, когда местный житель приподнимается, садится сверху. И вроде можно вздохнуть спокойно, но нет. Первый тяжелый удар приходится на скулу. Перед глазами вспыхивают темные пятна, медленно тухнут, пока не приходится следующий, уже куда-то ближе к виску.
-Как вы смели приехать и затеять тут драку.. чертовы твари, которые считают, что вам все можно... Убирайтесь из нашего города..- сбиваясь от ударов, эмоционально пыхтит местный житель, но Риззи не может разобрать слов. Перед глазами все расплывается, висок и грудная клетка горят, а в ушах стоит противный звон, который не позволяет таким правильным и заслуженным словам достучаться до сердца. Может поэтому металлическая рука на инстинктах сжимается и с силой встречается с затылком нападавшего, когда, запыхавшись он в очередной раз подается немного вперед для удара.
С глухим стоном, местный житель теряет сознание и заваливается немного в бок, позволяя Риззу наконец-то вздохнуть полной грудь, правда теперь уже боль от этого не уходит, сковывает ребра, отдается вибрацией нервных окончаний, зато звон и чувство опасности постепенно отступают назад, позволяя сказанным ранее словам добраться до сознания, полностью обдумать весь их смысл. "Мы виноваты... это все из-за нас. Я в очередной раз облажался..."
Солнце уже садится за горизонт, окрашивая небосклон теплотой рыжего цвета. Разноцветные глаза пытаются раствориться в этом тепле. Все что угодно, чтобы прогнать это ужасное чувство холода из грудины, чтобы не слышать вой и плачь столпившихся людей в конце проема между домами, там, у входа в заведения из которого он выпал. Ему кажется, что эти люди так далеко, но Риз знает, что это самообман. Он просто не хочет видеть их, не хочет вновь встречаться с этими осуждающими взглядами, которые преследуют его каждую ночь.
-Он убил его?... нееет... Майк...- женское голос в его сторону обрушивается градом из мелких иголок. Они пронизывают тело насквозь, попадают в каждую мышцу и стараются пригвоздить его к месту. Но Риззи не может позволить себе так легко сдаться. Превозмогая боль и усталость, он выползает из-под еще дышащего мужчины и старается подняться на ноги. Его колени трясутся, а ноги подкашиваются и не держат. Усталость тянет к земле, она лежит тяжелым грузом на плечах и шепчет свою колыбельную, вот только уснув от этой песни, можно уже никогда не проснуться. Каждый шаг кажется борьбой не на жизнь, а на смерть, и все равно, пройдя два метра, шатен падает на колени, смотря расширенными зрачками на убитых горем собравшихся людей.
-Простите... пожалуйста... простите...- как бы ему хотелось исправить все содеянное таким простым но искренними словом, исправить все тем чувством раскаяния, что разрывает его изнутри, что наравне с физическими ранами, причиняет невообразимую боль. Но это бесполезно. Его раскаяние никому не нужно. Оно ничего не стоит для них.
Боль и ненависть, вот он ужасающий коктейль, что бьет из глаз местных жителей напротив. Риз смотрит в ответ и впервые не знает, что ему делать, впервые хочет бросить все и сбежать. Забиться в самый дальний, самый темный угол мироздания и поскуливая, зализывать свои раны.
-Вот видишь, не каждый способен выдержать это...- голос, он такой тихий, словно принесён на порывах теплого закатного ветра. Касается слуха, ласкает его своей вкрадчивой интонацией и одновременно заставляет кожу пойти мелкой рябью мурашек. Риз пытается разглядеть среди людей обладателя этого голоса, но не может. Местные испуганно отходят назад, оставляя на своих местах изуродованные фантомы бывших работников Гипериона. Кажется, вот дотянись до них и сможешь почувствовать влажность и мягкость их поблескивающих кровью увечий. -...может тогда и не стоит пытаться, а? Риз. Ты же уже и так сделал многое...-
Фантомы слегка расходятся в стороны и между их телами появляется высокая фигура. Риз смотрит на неё, интуитивно привязывает к ней звучащий голос, но вот опознать кого-то в этом силуэте не в силах. Этот человек, он видит его лицо, знает его и одновременно встречает впервые. Он не один индивидуум, он представитель, вобравший в себя массу встречаемых лиц и эмоций. Миссия внутренней борьбы, что началась в душе главы Атласа с прибытием на Эту планету.
-Ты погубил многих, но и освободил не малое количество людей. Подарил им место, где они могут не бояться лишний раз вздохнуть, где они ощущают чувство дома... Так может этого достаточно?- рука фантома подается вперёд, но Риз не боится её, больше того, все его уставшее естество жаждет ощутить это прикосновение. И вот, когда холодный палец проводит полосу от живого глаза до подбородка, спуская маску, мужчина чувствует разряд тока, который пронизывает не только тело, но и душу. - Ну что ты, не стоит плакать. Я освобожу тебя от этих цепей. Подарю тебе то спокойствие, что ты так ищешь. Твоё бесконечное падение закончится, и ты вознесешься ввысь, к небесам...-
Эти сладкие речи, они медленно прогрызают себе путь к его сердцу. Накрывают трепещущее пламя желания жизни стеклянной крышкой, постепенно отнимают кислород для его существования. Дурманят разум изысканным утонченным вином. Этому голосу хочется верить, хочется поддаться этому дурману и вкусить запретный плод лёгкости. Фантом протягивает вперёд свою руку с раскрытой ладонью. Жест - приглашение. И Риз зачарованно медленно тянется к этой руке, обещающей показать путь к успокоению, пока боковое зрение не замечает маленькую голову, усыпанную золотистыми вьющимися локонами и небольшую заколочу в виде бабочки, что запуталась в среди прядей.
-Риззи,... - шепчет детский голос, такой до боли знакомый и родной. Голос той, которую он любит больше жизни. Голос той, которой обещал вернуться. Маленькие голубые глаза смотрят в самую душу, проникают в самое нутро теплом. Находят почти погасший огонь и придают ему сил, -...не бросай нас, братик. Ты обещал!-
Рука, что до этого тянулась к чужой ладони, хватается не за неё, а грубо обхватывает место чуть ниже локтя. Но вместо мягкости чужого тела, пальцы ощущают грубость разогретого металла. Мираж трещит по швам, идёт рабью и осыпается. Он решил не сдаваться, решил не идти по самому легкому пути. И вместе с тем, как желание бороться разгорается все больше, ведение навеянное усталостью, загнанностью и эридиевой ломкой, отступает, позволяя взгляду сфокусироваться и взглянуть в лицо врага глазами полными осознанности и решимости. 

к т о   п о й д ё т   п о   с л е д у   о д и н о к о м у
с и л ь н ы е   д а   с м е л ы е   г о л о в ы   с л о ж и л и
в  п о л е           в   б о ю 
м а л о   к т о   о с т а л с  я   в   с в е т л  о й   п а м я т и
в   т р е з в о м   у м е    д а   с   т в е р д о й   р у к о й 

Вы думаете ваша жизнь ничтожна? Нет, это просто вы ничтожество, которое не умеет ценить то, что имеет. Тёплый дом, семья, вкусная еда, чистая одежда...вы принимаете это как должное, вам все время мало. Посмотрел бы я на вас в тех условиях, в которых я с самого детства вынужден выживать я. Да, именно "выживать", потому что по-другому это не назвать. Но в этом слове есть хоть что-то созвучное со словом "жизнь", когда вы только "существуете", лелея своё "несчастье".
Машину в очередной раз подкидывает на неровности дороги, заставляя ощутимо удариться головой о жёсткий подголовник и поморщиться. После некого подобия сна, хочется глотнуть свежего воздуха, когда салон заполнен лишь запахом разлагающихся сидений, потом и дурманом курева. И вроде бы должно начать тошнить, но я уже настолько привык, что он воспринимается организмом как должное.
Пальцы не сразу находят спасительную щель, но, когда очередная попытка увенчалась успехом, проскальзывают в небольшое отверстие и с силой давят, позволяя окну немного опуститься вниз. Солнце уже начало своё неспешное движение к горизонту, но температура все еще оставалась очень высокой. И даже скорость не делала врывающийся в импровизированную вентиляцию воздух оптимально приятным. Так ещё и этот вездесущий песок, от которого вечно дерёт горло и слезятся глаза.
-Проснулся? - каркающий голос рядом нельзя назвать учтивым, но в нем есть толика заботы. Очень многие считают, что это чувство вымирает на этой адской планете, но это не так. Человеку всегда подсознательно хочется быть рядом с кем-то. Желание, которое было с нами не с самого зарождения человеческого рода, оно выработалось позже. Побочный эффект эволюции.  Чтобы создать свою "стаю" о ней нужно заботиться. Все просто. - На, выпей воды, полегчает. -
Рука с разбитыми костянками и мелкими царапинами протягивает фляжку с водой. Я принимаю её как самый драгоценный подарок и не могу сдержать нетерпения, когда губ касаются первые капли спасительной жидкости.
Сколько мы уже едем? Сколько я спал? Кажется, что совсем немного, ведь пейзаж за окном почти не меняется, но судя по усталости Сэма - нашего водителя и лидера по негласному утверждению, вполне долго.
Я за многое благодарен этому человеку. От вытащил меня из мрака и указал жизненный путь. Моё существование никогда не было сладким, ведь я вырос на этой планете. Но все стало немного лучше, когда на заре замелькал Гиперион. Да, не спорю, это тоже принесло свои определённые проблемы, но зачастую для таких обычных обитателей Пондоры, это стало спасением. Крупная корпорация начала обстраиваться, а вместе с этим появились и рабочие места. И знаете, мне нравилось работать. Мне нравилась та уверенность в том, что завтра я не буду голодать или умирать от жажды. После того, как Гиперион пал, а в очередной раз оставленные люди - бывшие рабочие, начали умирать от нищеты и нехватки продовольствия, тогда я встретил его - Сэма. Тогда, при нашей первой встрече, он что-то разглядел во мне, научил меня всему, научил жить дальше. Не спорю, стать бандитом не самая "лучшая" профессия, но благодаря ей я могу жить. Многие нас ненавидят, многие осуждают за то, как мы легко отнимаем жизни других ради продолжения собственных. Но, тут уж не вам меня судить, да и вообще ваше мнение меня особо не интересует. Я просто хочу жить, как и все остальные. Да и чем мы хуже тех же пресловутых Искателей хранилищ? Чертовы тараканы, которые считают, что им все дозволено. Мы хотя бы не трогаем мирных горожан, а нашими жертвами зачастую становятся лишь подобные нам, когда они же бьют всех без разбору, вгрызаясь зубами в чужие глотки ради очередной наживы. Шлюхи этого поколения.
От этих мыслей рот заполняется вязкой слюной, но мне даже противно это сглотнуть. Сплюнув в щель окна, я делаю ещё пару глотков. Становится легче.
-Что там вдалеке? - юноша с заднего сиденья подаётся вперёд, опираясь на передние кресла. Я не сразу замечаю о чем идёт речь, я почти не вижу на один глаз и сфокусироваться на далёком предмете сложно. Но, по мере приближения, я начинаю улавливать очертания машины и.... Кровь.
-Нет... Черт, этого не может быть! - когда мы подъезжаем совсем близко, Сэм резко тормозит и выпрыгивает из машины. Я никогда не видел, чтобы в нем было столько паники. Это отзывается неприятным тягучим чувством в диафрагме.
-Ты же думаешь о том же о чем и я? Что это группа Дика?-   Я неосознанно  киваю, наблюдая за тем, как Сэм падает на колени рядом с одним из трупов, его голова раздроблена, но одеяние узнаваемо.  Все в машине понимают, что лучше оставить лидера на пару минут одного. Но это только в машине.
С крыши на горячий асфальт спрыгивает карлик, непонятливо что-то пища. Что-то хохочет и бежит копаться в машине, которая ещё хранит трупы хозяев, весело припрыгивая от нетерпения.
-Не лезь туда, сука! - Сэм взрывается резко, кажется даже можно было почувствовать исходящую от него взрывную волну. Та рука, что недавно протягивала спасительную воду, в этот раз схватилась за жирную рукоять дробовика. Надпись "Торг" не успела блеснуть на солнце, когда пуля вырвалась из широкого дула и градом картечи пронзила тело одичавшего ребёнка.
Да, вы правильно поняли, карлики - это дети. Те, кого бросили на произвол судьбы среди пустыней и гор, те, кому удалось выжить в одиночестве. Мы находим их иногда, бедными, грязными, не умеющими говорить и... сумасшедшими. Мы бы взялись их обучать, но они не способны воспринимать информацию. Лишь какой-то минимум из команд, как ручные скаги. Это ужасно, и вроде хочется даровать им свободу в виде смерти, но зачастую рука не поднимается убить такого без повода, все же ребёнок в конце то концов. Но, признаюсь, каждый из нас внутри жаждет повода, даже самого малейшего, чтобы пустить им пулю в лоб. На них слишком больно смотреть.
Здоровый глаз цепляется за две тёмных полосы на дороге, а рука сама тянется к ручке двери. Юноша сзади - Рик, пытается меня остановить, но я не обращаю внимания на его вполне осмысленные доводы и покидаю салон этой консервной банки на колёсах, которая не раз спасала наши шкуры. Действую аккуратно, чтобы ещё больше не раздразнить сорвавшегося с катушек лидера, но что-то подсказывает, что я могу не переживать по поводу обозлённого выстрела в спину. Неспешно присаживаюсь на корточки и аккуратно касаюсь горячек дороги самыми подушечками, ощупываю. Всматриваюсь в ход движения полосы, в отпечатавшиеся протекторы шин. Пострадавший глаз слезится от напряжения, от чего приходится его протереть под повязкой, смахнув жидкость.
-Эй, Сэм...- негромко зову я, поднимаясь с колен, - этот след. Они поехали вперёд. Там есть один небольшой нейтральный городок, а солнце уже садится, да и тела еще не пострадали от местных падальщиков, значит уехали не так давно. Они скорее всего решат там остановиться, переждать ночь. Если поторопится, то точно застанем их там. Нужно спешить! -
Лидер без слов кивает, убирает дробовик и возвращается на место водителя, а я занимаю место рядом. И ведь вроде мы пережили уже кучу передряг вместе. Кого-то теряли, кого-то встречали, но я, Рик, Сэм и Дик всегда старались держаться вместе. И вот теперь одного из нас не стало, а впереди нас ждёт этот странный город на горизонте. Я не знаю чего от него ждать, но ужасное предчувствие сжимает грудную клетку и заставляет пальцы нервно барабанить по ручке двери.
В салоне царит тишина, рушимая лишь звуком двигателя и негромкими лязгом точила по длинному клинку винтовки с заднего сидения. Запрокинув голосу, я стараюсь успокоить своё нутро, мысленно списывая это на потерю друга и пресловутое самовнушение на ровне с разыгравшимся воображением. Но ничего с этим поделать не могу, так что к моменту, как наша колымага въехала в город, я уже успел себя накрутить. А то что мы видим, не приносит успокоения, лишь больше подличает масла в огонь.
-Где все местные? - Рик озвучивает наш общий мысленный вопрос, пока Сэм притормаживает, чтобы иметь возможность прислушаться. -Вы слышите это? Крик?!-
Мы с лидером обмениваемся многозначными взглядами, пока моя рука тянется к пистолету-пулемету. Сэм вновь же берётся за дробовик, но в этот раз не намерен его использовать, а протягивает назад.
-Рик, возьми его. В твоих руках он будет продуктивней, мне же дай винтовку. Когда выйдем из машины, вы оба будете держаться позади! - голос не требующий возражений, но никто и не собирался, ведь это глупо высказывать свои фи человеку, у которого в этом опыта больше чем у тебя. Сэм ждёт, пока мы оба киваем и медленно трогается вперёд, держа винтовку на своих коленях.
Если честно, я был готов увидеть многое, но не рыдающую толпу, что стянулась суда со всего города и теперь возносила почести своему совместному горю.
-Что тут черт возьми происходит? - шепчет Рик, выползая с заднего сидения. Сэм покидает наше укрытие следующим, я самый последний, но тут же примыкаю к ним слегка позади. Из бара доносятся приглушённые ветхими стенами крики и выстрелы, что и позволяет нам сделать выводы, что мы прибыли по адресу.
-Как ты думаешь, может нам удастся завалить Искателя? Было бы здорово! - смеется Рик, держась ближе меня, но я то знаю, что ему страшно. Я чувствую его напряжение. Пока я несильно бью друга локтем в бок, чтобы тот собрался, Сэм разгоняет местных. Нам невинные трупы не нужны.
Люди расходятся с неохотой, но все же двигаются в разные стороны, отходя назад. Глупцы, бегите – хочется мне закричать, но я не могу себе это позволить, да и не до них сейчас, ведь когда люди оказываются за нами, нас заставляет замереть на месте нарисовавшаяся картина. Юноша, или же взрослый мужчина? Он стоит на коленях между злосчастным баром с отвратительной вывеской, в котором сегодня так неудачно решила устроить пир себе костлявая старушка смерть, и соседним домом. Я напрягаю хорошо видящий глаз, чтобы разглядеть его лучше. Капюшон спал с его головы, от чего заходящее солнце делает его волосы цветом жжёного сахара – единственного редкого лакомства у таких как я. Но не его поза заставляет волоски на моих руках шевелиться, а его глаза. Он смотрит вперед и одновременно в никуда. Человек, из которого выкачали душу, сломанный манекен.
Сэм делает первый шаг навстречу, и я неосознанно хватаю его за локоть, чем вызываю немереное удивление в глазах спутника.
-Не переживай, он же вон как живой труп, может накачался чем? Что он мне сделает? Лучше приглядись, хоть и косит под местного, но в нем что-то не так. Я на девяносто процентов уверен, что он один из тех, кто порешил моего брата. И в его же интересах, чтобы это была лишь моя догадка! – лидер шипит и выдирает свой локоть из моей хватки, прижимает приклад к плечу и медленно движется к несчастному юноше, -эй… эй ты…-
Пытается привлечь внимания, но не выходит. Тот как смотрел в одну точку, так и смотрит. Мои ладони на рукояти взмокли. Перекладываю оружие в другую руку, чтобы иметь возможность вытереть влажную ладонь об штанину, бесполезно. Жуткое чувство переполняет меня до краев, а интуиция орет, чтобы мы уносили отсюда ноги, но я не имею права поддаться своему страху, не имею права показать себя слабаком. Покажешь, что ты трус и тебя сожрут с потрохами. 
Сэм останавливается почти рядом и замирает, выжидает какое-то время, а потом касается края повязки незнакомца заостренным штыком винтовки. Смертоносное лезвие тянет ткань вниз, оставляя ровную алую линию на белой коже щеки. Я вглядываюсь в нее, и мне хочется задохнуться, в то время как алая капля крови собирается сверху и скользит вниз по небольшой бороздочке и падает кровавой слезой на собравшуюся ткань у подбородка.
-Черт меня побери, - ругается Сэм, но не только он в шоке. Кто сейчас не знает главу Атласа, кто сейчас не знает человека, который обустроил два куска рая на этой планете. Каждый, кто слышал о его городе вокруг базы Атласа и части вокруг падшего Гелиоса, мечтали быть тем, кто будет жить там. Получить свою кровать, иметь возможность наслаждаться дождем и зеленью, которой было там в достатке. Но рай от того и рай, что туда могут попасть только избранные. И таким как мы этими избранными не стать никогда. Потому мы его ненавидели, поэтому мы ненавидели их всех! Жутко, до боли, до дрожи. Но вот чего я и правда не могу понять, так это что он тут делает, так еще и в таком состоянии. Мы точно не могли обознаться, его лицо, эти разноцветные глаза, этот порт на виске, мы ни раз видели его с плакатов "разыскивается" рядом с выбитой кругленькой суммой и зеленой печатью корпорации противника -..кажется нам сегодня крупно повезло, за его голову кое кто неплохо заплатит! –
Сэм смеется, оборачиваясь на крик Рика: "Давай, прикончи эту Атласовскую дрянь", в чем и была его ошибка. Это происходит моментально. Рука мужчины поднимается и ложится ровно посередине винтовки, где уже нет лезвия, и он может безопасно ухватиться, а его глаза…  я некогда не видел такого взгляда. Взгляд человека, который готов умереть за свою идею. Вот только, прежде чем упасть в объятия смерти, он заберет с собой как можно больше своих противников. И что-то мне подсказывает, что мы будем первыми в этом списке. 

с о л н ц е   м о ё ,  в з г л я н и   н а  м е н я 
м о я   л а д о н ь   п р е в р а т и л а с ь   в  к у л а к 
и     е с л и      е с т ь      п о р о х ,  д а й    о г н я

Живая рука с силой сжимает разогретый метал, пока колено выходит вперед для упора, а металлические пальцы обхватывают острое лезвие. Незнакомый мужчина, который еще пару секунд был фантомом, оборачивается и расширенными зрачками смотрит, ведь что-то явно пошло не по его плану. Время вновь растягивается вязкой карамелью. "Так вот какой вход ты мне предлагал – смерть?! Нет, я еще не готов отправиться на тот свет, не сейчас!" - Риз живой ладонью подталкивает вверх, пока не органическая наоборот надавливает вниз. Винтовка поддается, вырывается из рук противника и прикладом ударяет своего хозяина под подбородок. Мужчина шокировано пошатнулся, пока голова заходится назад. Он не понимает, что произошло, на инстинктах вновь опускает голову, чтобы оглядеться и оценить обстановку. Вновь не верное решение. Винтовка по инерции очерчивает круг и как влитая ложится в руки главы Атласа. Риз сжимает ее крепче и делает выпад вперед, атакуя в то же место, но уже лезвием. Острие с легкостью и приглушенным чавканьем прорезает себе путь через мягкость гортани и пронзает мозг. Алая жидкость брызгает, струясь горячим водопадом вниз, омывает его руки. Но сейчас не до этого, нужно действовать. Где-то подсознанием Риззи понимает, у него есть всего каких-то несколько минут, чтобы избавиться от угрозы, а потом его накроет тьма усталости, которая погрузит его в отключку на приличное количество добрых часов обморока и ему останется надеяться лишь на союзника, что остался в баре. Может кто-то и скажет, что это глупо надеяться на Красавчика Джека, но почему-то Риз верит ему, верит, что их единая цель может быть той сильной цепью, что свяжет их до конца пути; цепью, которая позволит им доверить друг другу даже собственные жизни.
Вытаскивать винтовку нет времени, ведь один из очнувшихся от первого оцепенения уже наставил на него свой ПП и дал отмашку для града из пуль. Прикрывшись трупом их союзника, Риз поднимается с места и выжидает, пока тот спустит полностью первую обойму. Ждать не долго, тот явно действует на эмоциях, совершенно не думая о тактике. Видно тот, кто сейчас так близко, тот, кто еще теплый и играет роль спасительного щита, был им дорог. Но и Ризу была дорога его жизнь, так что из этой дилеммы не было выхода без проигравших. Или он, или они. И сейчас, выиграв борьбу со своим внутренним демоном, Риз не мог позволить себе сдаться. Задрав приклад, чтобы тот прижался к плечу, Риз проскальзывает металлическим пальцем в скобу спускового крючка и стреляет. Первые пули разносят в дребезг свое препятствие - черепную коробку накренившейся  и прогнувшийся в спине жертвы, но последующие пронзают стрелявшего.
Третьего Риззи замечает позднее, тогда, когда на него уже смотрят два огромных дула дробовика. Хочет инстинктивно прикрыться, но тело, через которое он ранее стрелял, слишком сильно тянется к земле, а сил его далее держать совсем нет. И вот когда глава Атласа уже думает, что это конец, сзади раздается звук выстрела и секундой позже между глаз противника алым цветком раскрывается пулевое отверстие.
Кто стрелял? Кто мой спаситель? – спрашивает внутренний голос, но тело не может обернуться чтобы рассмотреть человека, заслужившего благодарность. Он лишь тяжело дышит, цепляясь глазами за оседающий на грязный асфальт труп бывшей угрозы. Силы, их больше нет. Механическая рука в последний раз вспыхивает светом между зазоров и гаснет, моментально превращаясь в кусок ненужного железа. Механика не может работать без энергии, поэтому, чтобы не приходилось ее заряжать, все современные протезы питаются естественной энергией тел, от чего людям с такими игрушками приходится в два раза больше есть. Но энергии в теле Риза больше не осталось, от чего рука стремительно опадает вниз и становится непосильно тяжелой. Пошатнувшись, шатен падает за тяжелым куском метала, в который раз за сегодня встречаясь телом с землей. Завтра, если он конечно очнется, ему будет больно, завтра его тело будет ненавидеть его и показывать это всеми своими силами и возможностями, но сейчас болевой и эмоциональный шок стирает все ощущения.
Ему кажется, что его кто-то зовет, ему кажется то кто-то произносит его имя. Это так приятно, когда тебя кто-то зовет. Риз чувствует, как его тело отказывает подчиняться, видит черноту сна, что постепенно образовывается по кроям его зрения и единственное, что он успевает сделать, прежде чем окончательно потерять сознание, это передать управление от их машины на браслет Джеку, а после искусственный глаз гаснет, тело обмякает, а его накрывает с головой спасительная волна и уносит в океан покоя.

в    о    т       т     а    к